Цирк монстров - Страница 42

К оглавлению

Отец указал на холодильник и лаконично мне сообщил:

— Пиво там.

Даже не поздоровался.

Не говоря уж о всяких там «Кого я вижу?!» и прочем в том же роде.

Я и сам толком не знал, облегчение, злость или разочарование чувствую от такого приема.

— Ты не слышал, как я вошел? — спросил я, открывая холодильник.

— Я наблюдал за воронами в бинокль. Грохот твоей колымаги их распугал.

— Я и не знал, что приехал на танке.

— Птицы любят это место, потому что оно спокойное. И люди, живущие здесь, тоже.

Он продолжал есть фасоль, краем глаза поглядывая на меня. Я взял из холодильника банку «Будвайзера» и вскрыл ее. Кроме пива, в холодильнике обнаружились остатки ростбифа, два просроченных йогурта и томатный сок. Типичный холодильник старика.

— Необычный у тебя гараж, — заметил я.

Он пожал плечами.

— И я уж не говорю об этом типе на регистрации, — прибавил я.

— Ты про Эдвара?

— Здоровенный чернокожий с глазами навыкате. Шея у него, как у боа-констриктора.

— Ну да, это Эдвар.

— Он сначала даже не хотел нас пропускать.

— Это потому, что я ему плачу. — Отец поставил банку на стол и промокнул губы салфеткой. — А когда ты говоришь нас, ты наверняка имеешь в виду девицу, которая обшаривает мой дом, пока ты заговариваешь мне зубы.

В этот момент на террасу вошла Конни.

— Я ничего не обшариваю, мистер Дент, — сказала она.

Отец замер, но только на мгновение. Потом протянул руку:

— Зовите меня Джордж.

— Конни Ломбардо, — произнесла моя медсестра, протягивая руку в ответ. — Должна признаться, на меня произвела огромное впечатление ваша коллекция фотографий. Можно подумать, ваш бродячий цирк проехал через всю Америку.

Лицо отца прояснилось.

— Так и есть, — подтвердил он. — Мы давали представления повсюду — от самых захолустных дыр на Среднем Западе до холмов Голливуда! Вы видели фотографию, где я стою между Джеком Николсоном и Романом Полански?

Конни кивнула.

— Но мне больше понравилась та, где вы с Фрэнком Синатрой, — сказала она. — Лас-Вегас, мафия, костюмчики в полоску — целая эпоха, не правда ли?

Джордж подмигнул мне:

— У твоей цыпочки хороший вкус.

— Она не моя цыпочка. Конни у меня работает.

Джордж бросил на нее оценивающий взгляд:

— Да? И кто же она по профессии?

— Медсестра.

Отец еще некоторое время с сомнением смотрел на Конни, как бы не вполне доверяя моему сообщению. Потом наконец встал и, предложив ей стул, сказал:

— Ну что ж, добро пожаловать, Конни. Извините, что приходится принимать вас в такой непрезентабельной обстановке, но обстоятельства вынуждают меня вести спартанский образ жизни. Дело в недостатке средств… Не то чтобы я жалуюсь — когда проводишь всю жизнь в разъездах и иногда ночуешь под открытым небом, учишься ценить простые вещи, — но итог уж очень далек от идеала, о котором я мечтал… — И слегка поклонился — худой, высохший, но все еще элегантный в своем вечном льняном костюме, порядком потрепанном. После чего предложил: — Чай, кофе?.. Называть вас мисс или миссис? — прибавил он.

Конни явно не ожидала такой любезности. Она слегка покачала головой:

— Мистер Дент…

— Я ведь уже сказал: зовите меня Джордж.

— Хорошо, Джордж. Сейчас мне придется вас оставить. Пол собирался поговорить с вами наедине. Он много о вас рассказывал…

Отец рассмеялся — глухо и хрипло, но без малейшего сарказма. Это был искренний смех.

— Спасибо. Я ценю вашу тактичность.

— Могу я кое-что сказать? — спросила Конни.

— Пожалуйста.

— Я вас представляла себе этаким деревенским грубияном. Мрачным типом с татуировками на руках… ну, что-то в этом роде.

— И?..

— Но на самом деле вы совсем другой. Я нахожу вас очень обаятельным.

— Думаете, обаятельный человек не может быть преступником?

— Честно говоря, мне трудно представить вас в тюрьме.

Отец горделиво выпятил грудь:

— Позвольте представиться: заключенный Рэйфордской тюрьмы. Место для худших из худших. Именно там был поджарен на электрическом стуле Тэд Банди.

— В самом деле?

— Кстати, у электрического стула есть прозвище: «старуха Спарки». Насколько я знаю, он существует там до сих пор, хотя сейчас приговоренным к смертной казни делают смертельную инъекцию.

— Кстати, я помню песню рок-группы «Линьярд Скиньярд» — «Четыре стены Рэйфорда». О заключенном, который мечтает сбежать.

— О, это наша любимая песня. Каждый из нас ее постоянно мурлыкал под нос. Это ведь и правда мечта любого заключенного.

Конни протянула ему руку:

— Рада была с вами познакомиться, Джордж.

— Весьма польщен, мисс Ломбардо.

Отец смотрел ей вслед, пока она не скрылась из вида. Потом вздохнул:

— Конечно, твоя жена Клэр хороша собой, но в этой девушке просто бездна природного шарма.

— Ах вот как? — сухо сказал я. — Но как ты можешь их сравнивать, если ни разу в жизни не видел мою жену?

Он снова сел в свое кресло-качалку, сцепил руки и прижал кончики указательных пальцев к губам. Закрыл глаза.

Прошло некоторое время.

Потом его веки слегка разомкнулись.

— Ты ведь не идиот, Пол. Никогда им не был. Полагаю, ты проверил журнал посещений.

Он говорил, конечно, про толстую засаленную тетрадь, которую дал мне Эдвар. Ту, в которой я обнаружил знакомую подпись, что потрясло меня до глубины души. Мой отец даже не пытался ничего отрицать.

— Да, она в самом деле меня навещала.